Адмони В.Г. Подтекст в романе «Прощай, оружие!» Э. Хемингуэя

Адмони В.Г. «Поэтика и действительность. Из наблюдений над зарубежной литературой XX века», Л.: Советский писатель, 1975.

Перенос центра тяжести в построении литературного произведения на непростое, как бы затрудненное соотношение между его внешним и внутренним смысловыми планами, на напряжение, возникающее при продвижении от внешнего плана к внутреннему, характерен в первую очередь для таких эпох, когда жизнь общества протекает с внешней стороны спокойно, но в его недрах зреют могучие потрясения.

И у Хемингуэя, как мы отмечали, подтекстный принцип организации повествования вырабатывается в период относительной стабилизации социальной жизни на Западе, в середине 20-х годов. До известной степени подтекстность продолжает и в дальнейшем окрашивать творчество Хемингуэя, составляя одну из самых существенных черт знаменитого хемингуэевского стиля. Но в годы социальных потрясений и катастроф она перестает быть основным структурным принципом повествования у Хемингуэя. Большой мир становится теперь предметом непосредственного изображения писателя. Внешние события получают значение событий в высшей степени существенных и определяющих. И здесь, естественно, показываются лишь отдельные эпизоды, частные проявления большого мира, которые также, будучи самоценны сами по себе, намечают и некое более глубокое погружение в этот большой мир, к его более общим закономерностям. Но фигурирующие здесь у Хемингуэя частные события подобны общим чертам стоящей за ними широкой действительности, являются их прямой реализацией, не находятся с ними лишь в случайной и причудливой связи, как это имеет место при подлинно подтекстном строении повествования.

И однако мера непосредственного показа большого мира и непосредственной связанности изображенных в повествовании частностей и стоящих за ними общих закономерностей большого мира в произведениях Хемингуэя, написанных с конца 20-х годов, весьма различна. Самым прямым становится показ большого мира в романе Хемингуэя "По ком звонит колокол" (1940), написанном по непосредственным впечатлениям от гражданской войны в Испании и изображающем один из эпизодов этой войны. Переходным является роман "Прощай, оружие!" — роман о войне и один из самых сильных антивоенных романов XX века. В нем показан итальянский фронт во время первой мировой войны — военные будни и госпиталь, жизнь в тылу и разгром итальянской армии при Капоретто. В центре романа молодой американец, добровольцем вступивший в итальянскую армию, тененте (лейтенант) Фредерик Генри. От его лица и ведется повествование. Именно его переживания и наблюдения, угол зрения, под которым он видит войну, разоблачают эту чудовищную бойню, показывают ее бессмысленность и жестокость, ее антинародность, а также зреющее в народе возмущение. Эта картина возникает из множества отдельных зарисовок, кратких эпизодов, чаще всего никак не комментируемых. Вместе с тем развертывание сюжета в романе выходит за пределы чисто военной — или, вернее, антивоенной — темы. Действие в последней части романа происходит вне военной обстановки, в Швейцарии, куда Генри и его возлюбленной, сестре милосердия Кэтрин Баркли, с величайшим риском удается бежать. Изображая жизнь Фреда Генри и Кэтрин в маленьком домике в горах в окрестности Монтре, Хемингуэю удается создать идиллию такой чистоты и такой трогательности, которую трудно найти в западной литературе XX века — быть может, за исключением тех страниц, которые посвящены любви Роберта Джордана, героя романа "По ком звонит колокол", молодого американца, сражающегося на стороне испанских республиканцев, и испанской девушки Марии. Но кончается идиллическая жизнь Фредерика и Кэтрин трагически: Кэтрин умирает от родов. И эта завершающая военный роман гибель женщины в условиях мирной и спокойной жизни повертывает его от -конкретно-социальной военной темы к теме более общей — к теме трагической судьбы человека в этом мире, к теме человеческого одиночества, которое может быть преодолено лишь чудом любви и лишь на короткий срок. Именно эта тема оказывается глубинной темой всего произведения.

Хотя вся тематическая линия в "Прощай, оружие!" дана совершенно отчетливо и прямо, хотя даже чувства центральных героев — особенно их отношения друг к другу — раскрываются в диалоге с небывалой для Хемингуэя определенностью, большую роль в романе играет и система внутренних смыслов. Роман не лишен и подтекста, правда в его более частных проявлениях. Например, известное упоминание о дожде в последней фразе романа ("Немного погодя я вышел и спустился по лестнице и пошел к себе в отель под дождем"), перекликающейся с той фразой, которую Кэтрин произносит во второй книге романа: "Я боюсь дождя, потому что иногда мне кажется, что я умру в дождь" (перевод Е. Д. Калашниковой).

В романе есть также детали и некоторые проходные эпизоды, которые вводятся сперва незаметно, а затем раскрываются в своем фабульном значении. Это, например, поездка Генри с барменом:по озеру в его лодке, подготовляющая и то, что бармен "предупреждает Генри о предстоящем аресте, и то, что именно на этой лодке ему вместе с Кэтрин удается ночью спастись. Но в целом роль элементов внутреннего смыслового плана и подтекста в "Прощай, оружие!" значительно меньше, чем в предшествующих произведениях Хемингуэя и даже чем в его новеллах начала и середины 30-х годов. Причина этого в том, что в романе "Прощай, оружие!" мировая война не вынесена за скобки, а фигурирует самым непосредственным образом.

Подтекстная, в широком смысле слова, структура хемингуэевской прозы была неразрывно связана с душевным обликом "потерянного поколения" — молодых людей, прошедших через мировую войну, потерявших на пей все свои иллюзии, возненавидевших всю ту ложь и все те громкие фразы, которыми прикрывалась империалистическая война, и переставших вообще доверять громким фразам, от кого бы они ни исходили. Сдержанность Хемингуэя, лежащая в основе всей его подтекстности, была выражением, наиболее высоким и совершенным, душевной сдержанности "потерянного поколения", его презрения к звонкой болтовне.