Эрнест Хемингуэй
Эрнест Хемингуэй
 
Мой мохито в Бодегите, мой дайкири во Флоредите

Гиленсон Б.А. Влияние социализма на роман "По ком звонит колокол"

Гиленсон Б.А. - "Социалистическая традиция в литературе США", Москва, "Наука", 1975

Своеобразной кульминацией литературы «красных тридцатых» стала испанская эпопея. Особенно ярко воздействие антифашистской борьбы сказалось на творчестве Э. Хемингуэя (1899—1961). В эти годы не только расширились идейные горизонты писателя, он вырос, обогатился как художник. В его творчество приходит новый герой, борец, антифашист, человек, жертвующий личными во имя общих интересов. Таковы Филипп Ролингс из «Пятой колонны», герои очерков «Американский боец», «Испанские шоферы», сценария «Испанская земля», волнующей эпитафии «Американцам, павшим за Испанию». Хемингуэй воздает мужеству коммунистов («Ночь перед боем»), революционеров («Никто никогда не умирает»). Прежде питавший антипатию к политике, он теперь не скрывает своего сочувствия этим людям: в ряде новелл и очерков испанского периода — и это новое в манере Хемингуэя — начинает звучать «комментирующий» голос автора. И вместе с тем писатель безукоризненной правдивости, Хемингуэй видел не только героизм антифашистов, но и будничную сторону войны, помнил, что и республиканцы отнюдь не застрахованы от промахов и ошибок («Мотылек и танк», «Все храбрые»).

Роберт Джордан из романа «По ком звонит колокол» (1940) характерен для того, кого мы называем «хемингуэевский герой»: та же мужественность, достоинство, немногословие, подкупающая сдержанность в выражении своих чувств. Однако есть в нем и качественно новые черты. В отличие от своих предшественников (Джейка Барнса, лейтепанта Генри), у которых позиция трагического стоицизма заметно сковала их внутреннюю, духовную жизнь, Джордан глубже, богаче и интеллектуально и эмоционально. Джордан и Мария нашли друг друга в драматические часы их жизни, их чувства обострены и усилены смертельной опасностью и близостью разлуки. Для Джордана любовь к Марии не отдушина среди ужасов войны, она органично связана с его мироощущением.

При всем неповторимо хемингуэевском своеобразии «Колокола» в романе обнаруживаются черты, сближающие его с передовой литературой «красного десятилетия». В «Колоколе» Хемингуэй яснее, отчетливее, чем прежде, осознает, сколь сопряжена судьба героя с грозными потрясениями века. Это объясняет наличие в романе своеобразного историко-идеологического плана, сосредоточенного в размышлениях и внутренних монологах Джордана. В широком смысле он вызывает ассоциации с публицистическими главами романа Стейнбека «Гроздья гнева».

Джордан — и это тоже новая особенность в творчестве Хемингуэя — человек растущий, ищущий. Демократ по убеждениям, ненавидящий фашизм, он пробивается к более зрелому революционному миропониманию. Правда, он колеблется, ему присуще некое «гамлетовское» начало, так до конца и не преодоленные сомнения относительно права революции на самозащиту и беспощадность к врагам. У Джордана и коммунистов, дисциплину которых он принял, общий враг — фашизм, но пока еще разные конечные цели. Гражданская война предстает в романе во всем своем трагизме; при этом Джордана, как и самого Хемингуэя, тревожит то, что в ходе войны допускаются ошибки, просчеты, акты ненужной жестокости (сцена убийства фашистов анархистами).

И Хемингуэй, с неприязнью относившийся к политике, отождествляемой в его представлении с буржуазным политиканством, вкладывает в уста Джордана такие слова: «...ты дрался за всех обездоленных мира, против всех угнетателей, за все, во что веришь ты, и за новый мир, который раскрыли перед тобой». Знаменательно, что Хемингуэй, неизменно защищавший индивидуалистические концепции мира, пишет о своем герое, что он был исполнен «братской близости» со своими товарищами по борьбе, радостного чувства «долга, принятого на себя перед всеми угнетенными мира».

Если образы партизан из отряда Пабло удивительно рельефны, а партизанский вожак Эль Сордо кажется скульптурно вылепленным, в то время как все они, специфически национальные характеры, представляют обобщенно испанский народ, то образы коммунистов в романе, а также советских людей не во всем точны, даны как бы со стороны. Соотнося роман с историческими событиями, указывая на отдельные неточности, надо помнить, что перед нами художественное произведение. Именно это упускали из виду некоторые участники разгоревшегося по выходе книги в 1940 г. острого спора.

Найдя эстетическое выражение своей философии стоицизма, Хемингуэй создал свой неповторимый стиль, который можно было бы определить: мужественная простота. За внешней сдержанностью выражения угадывается накал человеческих страстей и чувств. Однако самый хемингуэевский метод «айсберга» несколько трансформируется, психологический мир героев становится более видимым за счет увеличения роли внутренних монологов и размышлений, а также усиления авторского вмешательства в повествование. Обратившись в «Колоколе» к революционным событиям, позволившим ему поставить вечные проблемы любви, смерти, смысла жизни, Хемингуэй обогатил свою поэтику, отрешился от известной нарочитой скованности и бесстрастности, свойственных некоторым его ранним произведениям, обрел более свободную манеру.

Книги об Испании, написанные Хемингуэем, а также писателями, сражавшимися в рядах интербригад, А. Бесси, Э. Рольфом, С. Нельсоном, исполнены трагического оптимизма и интернационалистского пафоса. Они и сегодня — одна из самых ярких вех литературы «красного десятилетия».

Б.А. Гиленсон


 






Реклама

 

При заимствовании материалов с сайта активная ссылка на источник обязательна.
© 2022 "Хемингуэй Эрнест Миллер"