Эрнест Хемингуэй
Эрнест Хемингуэй
 
Мой мохито в Бодегите, мой дайкири во Флоредите

Кашкин И.А. Лев Толстой и Эрнест Хемингуэй (из книги Толстой и зарубежный мир)

"Толстой и зарубежный мир" - Лев Толстой / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького; ред. тома С.А. Макашин. — М.: Изд. АН СССР, 1965. — Т. 75. Кн. 1

Задолго до того, как упоминания о Толстом появились на страницах сочинений Эрнеста Хемингуэя (1899—1961), творчество великого русского писателя было ему уже отчасти знакомо. В начале 1920-х годов в Париже существовал книжный магазин экспатриированной американки Сильвии Бич. В библиотеке при магазине был обширных выбор книг русских классиков в переводе на английский и французский языки. Хемингуэй был завсегдатаем этой библиотеки. В те годы он усиленно работал в жанре рассказа, и внимание его сначала привлекли «Записки охотника» Тургенева. Однако уже в первом сборнике Хемингуэя «В наше время» (1924) есть следы его знакомства с манерой Толстого.

Такова, например, миниатюра о смерти матадора Маэры (глава XIV): «Маэра лежал неподвижно, уткнувшись лицом в песок, закрыв голову руками. Под ним было тепло и липко от крови. Он всякий раз чувствовал приближение рогов. Иногда бык только толкал его головой. Раз он почувствовал, как рог прошел сквозь его тело и воткнулся в песок. Кто-то схватил быка за хвост. Все кричали на быка и махали плащами перед его мордой. Потом бык исчез. Какие-то люди подняли Маэру и бегом пронесли его по арене, потом через ворота, кругом по проходу под трибунами, в лазарет. Маэру положили на койку, и кто-то пошел за доктором. Остальные столпились возле койки. Доктор прибежал прямо из корраля, где он зашивал животы лошадям пикадоров. Ему пришлось сперва вымыть руки. Сверху, с трибун, доносился рев толпы. Маэра почувствовал, что все кругом становится все больше и больше, а потом все меньше и меньше. Потом опять больше, больше и больше, и снова меньше и меньше. Потом все побежало мимо, быстрей и быстрей,— как в кино, когда ускоряют фильм. Потом он умер». (Цит. по кн.: Эрнест Хемингуэй. Избранные произведения в двух томах, М., 1959, т. I, стр. 121). Весь этот отрывок невольно вызывает в памяти «Севастополь в мае».

Приведем для сравнения только последние строки о смерти Праскухина из двенадцатой главы этого очерка: «... Потом какие-то красные огни запрыгали у него в глазах,— и ему показалось, что солдаты кладут на него камни; огни все прыгали реже и реже, камни, которые на него накладывали, давили его больше и больше. Он сделал усилие, чтобы раздвинуть камни, вытянулся и уже больше ничего не видел, не слышал, не думал и не чувствовал. Он был убит на месте осколком в середину груди» (т. 4, стр. 49).

Во второй половине 1920-х годов постоянным редактором Хемингуэя становится М. Перкинс, который был убежденным поклонником Толстого и усиленно склонял подопечных авторов изучать «Войну и мир» и другие его книги. Но и без всяких напоминаний, Толстой всегда был с Хемингуэем и дома, на Кубе, где он критически перечитывает «Войну и мир», что видно по приведенному нами отрывку из фельетона «Пишет старый газетчик», и в своих странствиях. Томик Толстого сопровождает Хемингуэя и на охоте в далекой Африке, о чем свидетельствуют некоторые места в книге «Зеленые холмы Африки».

Говоря о книгах, которые он «предпочел бы опять прочесть в первый раз <...>, чем иметь верный доход в миллион долларов», Хемингуэй в начале 1935 г. в числе семнадцати названий упоминал «Анну Каренину» и «Войну и мир» наряду с «3аписками охотника», «Братьями Карамазовыми», «Пармской обителью», «Красным и черным» и некоторыми другими книгами. (Очерк «Стрельба влет» — Э. Хемингуэй. Избранные произведения в двух томах, т. II, стр. 232—233).

Оценка Толстого в фельетоне «Пишет старый газетчик» (1934) двойственна. 11 к этой оценке Хемингуэй еще раз возвращается в предисловии к антологии «Люди на войне» (1942). Здесь он так же безоговорочно ставит на недосягаемую высоту «правдивую выдумку» Толстого-художника. И снова берет под сомнение тенденции Толстого-историка. В этом он далеко не одинок. Вот, например, что можно прочесть в одном из писем А. П. Чехова от 25 октября 1891 г.:

«... читаю "Войну и мир" <...>) Замечательно хорошо. Только не люблю тех мест, где Наполеон. Как Наполеон, так сейчас и натяжка, и всякие фокусы, чтобы доказать, что он глупее, чем был на самом деле. Все, что делают и говорят Пьер, князь Андрей или совершенно ничтожный Николай Ростов,— все это хорошо, умно, естественно и трогательно; все же, что думает и делает Наполеон,— это не естественно, не умно, надуто и ничтожно по значению» (А. П. Чехов. Полн. собр. соч. и писем, т. XV. М., 1949, стр. 259—260).

Но в своих оценках Хемингуэй не вполне объективен. Быть может, даже не сознавая этого, Хемингуэй был ослеплен тем ореолом, который окружал в близкой ему Франции самое имя Наполеона. Хемингуэя коробило сделанное ему во время войны предложение в той или другой форме сопоставить «маленького капрала» с бесноватым ефрейтором Гитлером.

При всей восторженности оценки «великой книги о людях на войне», Хемингуэй обнаруживает в своем «предисловии» известную предвзятость как дань ходячему на Западе представлению о непознаваемой славянской душе и обуревающем ее некоем «мистическом национализме». Забывая о своей приверженности к «правдивому вымыслу» и склоняясь к правдоподобию, т.е. к тому, что Ключевский называл «полуправдой очевидца», Хемингуэй в данном случае воспринимает далеко не весь опыт Толстого. Он не хочет понять, что Толстой создал свой образ Наполеона не только в пылу полемики с официозными историографами (Богдановичем и др.), слепо умалявшими роль Кутузова, и не только в угоду своим взглядам о роли личности в истории — но и в силу самой логики развития художественного образа.

Наполеон у Толстого не всегда был тем самоупоенным, страдающим от насморка, озадаченным толстяком, каким он показан в день Бородина. Ореол полководца Бонапарта, каким его видели раньше Пьер и особенно князь Андрей, т. е. обе ипостаси самого Толстого, не погас и в окончательном тексте романа. А не так давно стали широко известны ранние варианты XIV главы третьей части первого тома «Войны и мира», посвященные кануну Аустерлицкого сражения.

Здесь Кутузов рисуется Андрею Болконскому «сонным, безгласным и бесславным стариком». Образ же Наполеона совсем не похож на окончательный вариант. Он показан «в свете Аустерлицкого солнца»: «Лицо его было в эту минуту прекрасно, уверенно, полно мысли и, главное, самодовольно спокойно...» и т. д. (т. 13, стр. 523).

В дальнейшем Толстой сумел отвлечься от этого субъективного преломления образа Наполеона, увиденного как бы через восприятие Андрея Болконского, при котором даже выражение: «самодовольно спокойное лицо» в данном контексте оправдано и звучит лишь как предвестие дальнейшего развития образа.

По мере того как для Толстого на задний план отходила не только правда «личная», заставлявшая его смотреть на Наполеона глазами Пьера и князя Андрея, во и правда семейная, заставлявшая Толстого идеализировать быт Ростовых,— на их место выдвигалась правда народная, дающая возможность охватить и осмыслить большие исторические процессы и народные движения. Соответственно изменялся и образ Наполеона. А в эпопее народной войны прежний образ гениального захватчика был бы оскорбителен и шел бы вразрез со всей книгой.

Уже после войны Хемингуэй, отвечая однажды на вопрос корреспондента об отношении писателя к своим предшественникам, между прочим сказал примерно следующее: «Для начала я преспокойно побил господина Тургенева. Потом усиленно тренировался и побил мсье де Мопассана. Я провел две ничьих со Стендалем, но, мне кажется, что во второй встрече я имел преимущество. Но никто не затащит меня на ринг против Толстого, разве что я сойду с ума или уж очень вырасту» (Lilian Ross. Portrait of Hemingway. New York, 1961, p. 35).

Правда, корреспонденты досаждали ему провокационными вопросами, и часто, с откровенной издевкой, Хемингуэй угощал их явными гиперболами. Такой бравадой можно считать и его шутливые упоминания о Тургеневе, Мопассане и Стендале. Однако ответ о Толстом звучит искренне. С Толстым Хемингуэй не шутил.

И.А. Кашкин


 






Реклама

 

При заимствовании материалов с сайта активная ссылка на источник обязательна.
© 2022 "Хемингуэй Эрнест Миллер"