Эрнест Хемингуэй
Эрнест Хемингуэй
 
Мой мохито в Бодегите, мой дайкири во Флоредите

Засурский Я.Н. Четыре тома Хемингуэя

Литературная газета, №19, 1969 г.

Впервые на русском языке опубликован роман Эрнеста Хемингуэя «По ком звонит колокол» — он вошел в недавно выпущенный с издательством «Художественная литература» четырехтомник произведений писателя. Работать над этим романом Хемингуэй начал тридцать лет назад в Гаване, когда Испанская республика переживала тяжелые, трагические последние дни. 21 октября 1940 года увидела свет книга, которая стала реквиемом ее героическим защитникам.

Перед нами — страстный призыв к человечеству помнить павших за народное дело. В качестве эпиграфа Хемингуэй взял слова английского поэта семнадцатого века Джона Донна: «...Смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе».

Роберт Джордан, центральный образ романа, был подлинным художественным открытием Хемингуэя, его высшим достижением, уникальным в американской литературе воплощением подлинного героя XX века — борца за новые социальные идеалы. «Ты узнал иссушающее опьянение (у Хемингуэя сильнее — «экстаз»! — Я. 3.) боя, страхом очищенное и очищающее, лето и осень ты дрался за всех обездоленных мира, против всех угнетателей, за все, во что ты веришь, и за новый мир, который раскрыли перед тобой». Да. Джордан, именно так размышляющий летом 1937 года, существенно отличается и от лейтенанта Генри из романа «Прощай, оружие!», который заключил «сепаратный мир» и пытался обрести себя в микромире личного счастья, и от моряка Гарри Моргана из «Иметь и не иметь», познавшего в предсмертный час бесплодность одинокого бунта. Роберт Джордан идет на бой и на смерть за высокие идеалы, за социальную справедливость — «за всех обездоленных мира». Погибая в бою с фашистами, он думает о жизни, его мысли устремлены к будущему: «Если мы победим здесь, мы победим везде» — и это придает его истории характер оптимистической трагедии, роднит его с героями Фадеева и Шолохова.

Роман «По ком звонит колокол» был встречей американской буржуазной критикой без всякого энтузиазма. «Неудовлетворительный роман», «ведущие характеры совершенно нереальны» — утверждал А. Кейзин. Аналогичные взгляды высказывал и отошедший к этому времени от прогрессивных взглядов Эдмунд Уилсон. Упрекая Хемингуэя в романтизме, они попросту не принимали высокий полет мыслей и чувств его героя.

Конечно, нельзя забывать, что Роберт Джордан не коммунист. «Молодой американец, — говорит о нем советский журналист Карков, одно из действующих лиц книги, — он не очень развит политически, но прекрасно знает испанцев и очень ценный человек для работы в партизанских отрядах». И нельзя ставить знак равенства между Джорданом и Хемингуэем — восприятие испанских событий Джорданом раскрывает в первую очередь его личность. Хемингуэй старательно избегает авторских отступлений и философских обобщений, считая их чуждыми литературе элементами (он даже полагал, что «Войну и мир» столь высоко ценимого им Толстого следовало бы сократить, сняв авторские отступления и рассуждения). Вследствие этого философия истории исчезает из романа и заменена взглядами молодого американца, «не очень развитого политически». Если к тому же учесть сложность и противоречивость взглядов самого Хемингуэя, тяжело переживавшего поражение республиканцев, то можно понять смещения и неточности акцентов, вполне объяснимые, если иметь в виду Роберта Джордана, но, к сожалению, не прокорректированные автором. Это дало повод для возражений со стороны ряда прогрессивных критиков, в том числе из среды испанских республиканцев.

Противоречие между эпическим характером замысла и его воплощением средствами лирической прозы проистекало из сущности художественной манеры Хемингуэя. «По ком звонит колокол» — попытка создать эпос без эпоса, а это не под силу даже такому большому мастеру, как Эрнест Хемингуэй. Субъективизм в оценках событий нарушает органичность повествования о таком сложном историческом явлении, каким была национально-революционная война испанского народа.

Предисловие Константина Симонова к третьему тому, где помещен роман, вводит читателя в атмосферу произведений Хемингуэя, посвященных Испанской республике, обстоятельно раскрывает всю многогранность романа «По ком звонит колокол». К. Симонов не умалчивает о слабом и уязвимом, и это позволяет ему еще явственнее показать то, в чем заключалась творческая мощь писателя, — гуманистическую, антифашистскую концепцию жизни.

Третий том выгодно отличается от других подбором и объединением текстов — тематический принцип совпадает с хронологическим, мы видим наглядно путь Хемингуэя от антифашистской пьесы «Пятая колонна» к крупнейшему его прозаическому произведению. Жаль только, что в книгу включены далеко не все репортажи с фронтов гражданской войны в Испании.

Настоящее собрание сочинений вышло в свет через девять лет после того, как в том же издательстве были опубликованы «Избранные произведения» Хемингуэя в двух томах, и, безусловно, значительно расширит знакомство советского читателя с его творчеством. Впервые напечатана полностью в русском переводе книга «Зеленые холмы Африки», а также ряд новелл и публицистических произведений.

Однако в некоторых отношениях четырехтомник проигрывает — исключены очень важные для понимания эстетических взглядов писателя отрывки из книги «Смерть после полудня», очерки «Стрельба влет». «Гости на Уайтхед-стрит» и «Рейс к победе».

Не повезло публицистике — отсутствуют не только очерки и репортажи из вышедшего в США два года назад сборника «От собственного корреспондента» (а в нем — 77 журналистских работ писателя), но и многочисленные переводы, публиковавшиеся на страницах различных наших изданий, в том числе и в «Литературной газете», что весьма обедняет представление о Хемингуэе-журналисте, о его политических позициях (достаточно вспомнить хотя бы сатирические портреты Муссолини и царствующих особ, написанные в 20-е годы) и, конечно, о Хемингуэе-художнике.

Уступает новое собрание сочинений и в культуре издания двухтомнику, так любовно подготовленному И. Кашкиным, — отсутствуют историко литературные справки, а ведь большинство справок, составленных И. Кашкиным, и его предисловие с успехом могли бы войти и в это издание, оно бы от этого только выиграло.

На мой взгляд, сама структура собрания сочинений была бы совершеннее, если бы за основу был взят хронологический, а не жанровый и тематический принцип, который нарушает внутренние связи различных произведений. Подобная структура отрицательно сказалась на литературно-критическом аппарате — читатель не найдет обычного и весьма нужного для такого рода публикаций общего очерка жизни и творчества писателя, послесловия же к отдельным томам не претендуют на то, чтобы заменить его, — больше того, в ряде случаев их авторы А. Старцев (I и IV тома) и М. Мендельсон (II том) высказывают противоречащие друг другу точки зрения — каждая из них, несомненно, имеет право на существование, но едва ли следует их совмещать в одном и том же издании.

А. Старцев выдвигает тезис об автобиографизме творчества Хемингуэя, он легко находит общие черты в облике самого писателя и героев его ранних произведений. Так, он считает, что в полковнике Кантуэлле из романа «За рекой, в тени деревьев» Хемингуэй «с обычным своим автобиографизмом вздумал свести воедино нарисованного им старшего офицера американской армии и себя самого», что и старый кубинский рыбак Сантьяго из повести «Старик и море», хотя и в меньшей степени, но также вобрал в себя автобиографические черты. Здесь налицо некоторое упрощение художественной манеры Хемингуэя. И скорее прав М. Мендельсон, который пишет: «Совершенно очевидно, однако, что писателю (хотя он и прошел большую школу репортерской работы), была чужда присущая газетчику (хорошему тем более) неизбежная зависимость от истинных фактов бытия. Хемингуэй строит свои произведения на основе не только подлинного, но и воображаемого, придуманного, сохраняя при этом, верность правде жизни, требованиям реалистического искусства». Еще точнее на этот счет высказался сам Хемингуэй. В предисловии к составленной им антологии «Люди на войне» (увы, и оно осталось «за бортом») он говорит: «Дело писателя писать правду. Его критерий верности правде должен быть таким высоким, чтобы вымысел, созданный на основе собственного опыта, дал картину более правдивую, чем любая фактография».

Не нуждаются в похвалах переводы произведений Хемингуэя — их достоинства очевидны. Но хотелось бы, чтобы переводчики продолжали совершенствовать свои работы — некоторые из них имеют уже более чем тридцатилетнюю давность и сохранили отдельные неточности.

Издательство «Художественная литература», бесспорно, сделало большое и полезное дело, издав сочинения одного из лучших американских писателей XX века.

Я.Н. Засурский


 






Реклама

 

При заимствовании материалов с сайта активная ссылка на источник обязательна.
© 2022 "Хемингуэй Эрнест Миллер"