Эрнест Хемингуэй
Эрнест Хемингуэй
 
Мой мохито в Бодегите, мой дайкири во Флоредите

Возвращение в прошлое. По страницам романа Хемингуэя «Острова в океане»

Норберто Фуэнтес. Хемингуэй на Кубе

В третьей части романа "Острова в океане", озаглавленной "В море", герои преследуют потерпевших крушение нацистских подводников. Оставшиеся в живых члены экипажа затонувшей подводной лодки, по расчетам Томаса Хадсона, наверняка сделают попытку добраться до кубинского побережья. Повествование начинается с того, что Хадсон и Антонио, находящиеся на мостике "Пилар", внимательно рассматривают песчаную береговую полосу — предположительно речь идет о кайо Гинчос или Хументос — и не видят ни одного ловца черепах. Плохой признак. Командир принимает решение сойти на берег, чтобы запастись водой и заодно поискать следы местных жителей. В результате поисков они находят несколько трупов ловцов черепах и одного мертвого немца. Кроме того, нигде нет двух лодок, принадлежащих местным рыбакам. Вывод Хадсона: немцы направились на юг. Их необходимо захватить до того, как они затеряются среди мелких островков у северного побережья провинции Камагуэй, откуда им будет просто высадиться на берег и выйти на Центральное шоссе. Это будет означать, что беглецы уйдут от погони, потому что, оказавшись в Гаване, немцы сумеют пробраться на какой-либо испанский корабль, идущий в Европу.

Преследование начинается на острове, местоположение которого точно установить невозможно, и заканчивается боем в протоке, также оставшейся неизвестной, поскольку этого места просто не существует. Остальные приметы обстановки вполне реальны. Как Конрад направил в "Сердце тьмы" реку Конго по новому руслу, дабы соответствующим образом обставить роковое путешествие Филипа Марлоу, так и Хемингуэй изменил местонахождение острова ловцов черепах и канала, где происходит решающее столкновение команды Хадсона с преследуемыми ею фашистами. Между прочим, Хемингуэй не в первый раз помещает своих героев в выдуманную им географическую среду. Так, Шеридан Бейкер в обстоятельном эссе о творчестве писателя замечает, что ему не удалось найти в Питоски место, описанное в рассказе "На Биг-Ривер", и, главное, там нет упомянутой в том же рассказе обгорелой земли, потому что в этой местности никогда не было пожаров.

Описания Хемингуэя в высшей степени реалистичны, однако все детали в них подчинены потребностям внутреннего развития повествования, а вовсе не стремлению буквально воспроизвести тот или иной пейзаж. Творчество Хемингуэя прочно опирается на слившиеся воедино действительность и вымысел.

Если внимательно изучить навигационную карту, а затем пройти по всем каналам, ведущим в большую внутреннюю бухту Буэна-Виста, можно убедиться, что канала, подобного тому, что фигурирует в романе, не существует. Единственно возможным местом, где мог бы быть ранен Томас Хадсон, является канал Паса-Балиса, пробитый в мангровых зарослях и ведущий к береговому поселку Пунта-Алегре, рядом с которым расположен большой двухтрубный сахарный завод. Однако Паса-Балиса слишком широк, не имеет песчаных берегов и по своим условиям вряд ли подходит для организации засады.

Вообще, Камагуэйский архипелаг — место довольно глухое, а его разнообразные по форме и величине острова напоминают лицо человека, переболевшего оспой. В северной части архипелага берега островов покрыты серебристо-белым песком, а в южной части береговая линия — это сплошные мангровые чащобы. Человек, впервые попадающий в эти воды в ночное время, может свободно принять островную систему за местность, образовавшуюся в результате вулканической деятельности. Такой вид островам придает множество пирамидальных печей, использовавшихся раньше для получения древесного угля. Это и есть подмостки, на которых разворачивается действие третьей части романа: Хадсон и его команда охотников за подводными лодками гонится за постоянно ускользающим врагом. "А мы сюда приедем как-нибудь после войны", — говорит в романе Томас Хадсон. Действительно, через 40 лет после военной эпопеи Хемингуэя по следам экипажа "Пилар" прошли три человека: Грегорио Фуэнтес, фотограф и писатель, причем в качестве лоцманского пособия они использовали экземпляр романа "Острова в океане". Местность, открывшаяся взору членов команды катера, практически не изменилась, лишь появилось несколько строений пограничного поста да пара рыбацких хижин. Однако те, кто действительно побывал в те времена на архипелаге, говорят, что он изменился. "Скучно здесь стало" — так выразил свое впечатление Грегорио.

Грегорио Фуэнтес вновь оказался в этих краях уже в качестве почетного гостя. На этот раз ему не нужно было стоять у штурвала и заботиться о приготовлении пищи. В поездку он надел свой лучший костюм и исключительно модную в 40-х годах шляпу. Он также счел необходимым прихватить с собой и вставную челюсть на случай возможной торжественной церемонии, но воспользоваться ею ему так и не пришлось. Вообще-то он вез с собой огромный, тяжелый чемодан, который ему собрала в дорогу, с величайшей тщательностью, его жена Долорес, положившая туда туфли, носки, носовые платки, рубашки и прочее, как будто Грегорио собирался в заграничное путешествие. Прощаясь с мужем в дверях их дома в Кохимаре, она напутствовала мужа: "Веди себя хорошо и пиши". "Я скоро, ответил Грегорио жене, — особенно не волнуйся". Фотограф и писатель, чьи вещи, включая фотокамеры, пленку, табак и ром, уместились в небольшом пластиковом мешке, были несколько разочарованы тем обстоятельством, что отличившийся в военное время человек сегодня путешествует с чемоданом подобных размеров и содержания.

И вот, наконец, прямо по курсу судна — кайо Романо. Судно — это небольшой пограничный катер, бывший когда-то роскошной яхтой и приспособленный в силу военных обстоятельств для ведения боевых действий. В первые годы революции подобные суденышки были единственным средством противодействия быстроходным катерам ЦРУ. Бывшие прогулочные яхты перекрашивались в серо-стальной цвет, на них устанавливались 50миллиметровые пулеметы — и в бой. Для Грегорио Фуэнтеса история преображения яхты не была откровением. В годы войны ему приходилось выполнять на "Пилар" подобные задания.

Путь к кайо Романо, самому протяженному из всех островов архипелага и месту первой остановки на маршруте, лежал через проход Пунта-Практикос и далее в направлении маяка Матернильос, что на кайо Сабиналь. Примерно после пяти часов хода судно миновало кайо Гуахада и уже на траверзе кайо Романо, острова, где в прошлом веке столичные торговцы закупали отменную конину, медленно проследовало по Старому Багамскому каналу. "Держи педали самым носком, это очень опасное место", — посоветовал Грегорио рулевому, молодому солдату в форме оливкового цвета. Судно взяло курс на северо-восток.

За кормой остался порт Нуэвитас. "Раньше я что-то не замечал всех этих фабрик, — отметил Грегорио во время остановки в городе, по пути к пристани. — Память подводит". Но ведь в его памяти и не могло сохраниться то, чего раньше здесь не было. Все эти фабрики построены совсем недавно.

А вот каким увидели кайо Романо соратники Хадсона на страницах романа "Острова в океане":

"...а еще дальше темнел низкий, голый, скалистый берег кайо Романо. Так долго жили они, не считая частых отлучек, в виду этого длинного, странного, кишевшего москитами острова, так хорошо знали многие его уголки, столько раз он служил им ориентиром в конце рейсов, удачных и неудачных, что Томас Хадсон невольно испытывал волнение, когда на горизонте возникали или же, наоборот, постепенно скрывались знакомые очертания. И вот сейчас он опять перед глазами, особенно голый и мрачный с этой стороны, словно кусок бесплодной пустыни, протянувшейся в море. На этом большом острове можно было встретить диких лошадей, и диких коз, и диких свиней; не раз, должно быть, находились люди, воображавшие, что им удастся его освоить. В глубине его были и холмы, покрытые сочной растительностью, и живописные долины, и рощи строевого леса, и однажды группа французов попыталась обосноваться на Романо и построила целый поселок, получивший название Версаль.

Теперь все каркасные дома поселка были заброшены, кроме одного, самого большого. Как-то раз Томас Хадсон пришел туда в поисках пресной воды и увидел собак, толкавшихся среди свиней, которые копались в луже. И собаки и свиньи были серыми от москитов, облепивших их сплошной пеленой. Этот остров был райским местом, когда несколько дней подряд дул восточный ветер; можно было сутки идти с ружьем среди великолепной природы, такой же девственной, как в те дни, когда Колумб высадился на этом побережье. Но стоило ветру улечься, как с болот налетали тучи москитов. Слово "тучи" здесь отнюдь не метафора... Они в самом деле налетали тучами и могли закусать человека насмерть"1.

Плавание внутри архипелага — дело непростое, поскольку на картах то и дело встречаются отметки глубин, едва достигающих двух футов. Если случится авария, поломку нужно исправлять любыми средствами, не дожидаясь помощи, так как здесь уже давно почти никто не живет. Эти острова опустели после победы революции. Местные жители отправились искать счастья на "большую землю", где условия жизни день ото дня становились все лучше. И только на кайо Романо сохранился уголок, именуемый Версалем, с населением, состоящим из трех семей. На самом краю острова стоит деревянный дом под цинковой крышей, в котором обосновался Альсидес Фалье Роке с домочадцами.

Судно бросило якорь в ста метрах от песчаного берега, в месте, известном как Пунта-де-Мангле. "Семья старого Фальса должна быть дома, — поделился своими наблюдениями пограничник-рулевой. — Вот у них сети поставлены. — И поднес к глазам цейсовский бинокль. — В том месте много рыбы", — продолжил он свои замечания, по-прежнему глядя в бинокль. Полдюжины парней в военной форме — экипаж того, что они называли "судном", — молча следили за непонятными действиями Фуэнтеса и двух его попутчиков. И хотя эти ребята служат на военном судне, войны для них давно закончились. Ну и пусть. Сейчас они застыли в напряженном ожидании так, как будто при них из земли извлекут сказочные сокровища, найдут что-то давно утерянное на этих островах, что-то забытое так прочно, что о нем уже и вспоминать перестали. А единственным указанием, тайным письмом является роман Хемингуэя. Через мгновение они найдут то, что было потеряно, встретятся с жизнью, какой она была сорок лет назад, увидят места, где жил и действовал Папа. Стоявший рядом Грегорио, поглощенный своими мыслями и ослепленный резким переходом из дня сегодняшнего в те давние времена, воспринимался присутствующими как герой, сошедший со страниц романа. "Грегорио, Вы плохо себя чувствуете?" — обратился к старому рыбаку писатель. "Нет, ничего, парень, я спал". Он, наверно, хотел сказать "вспоминал".

Альсидес Фалье Роке живет на острове Романо вот уже больше полувека и все в том же деревянном доме, площадь которого в соответствии с потребностями постепенно увеличивалась. По мере того как рождались дети, росли, заводили свои собственные семьи, Фалье пристраивал к дому новые комнаты, добавлял новые хозяйственные помещения. Дерево — иссушенные ветром и солнцем лесины — Фалье находил на острове, а цинк для крыши купил в Нуэвитасе. А пятнадцать лет назад у него появилось новое увлечение — украшать стены дома черно-белыми и цветными вырезками из обложек журналов. Первыми на стене гостиной появились фотографии Фиделя Кастро и Эрнесто Че Гевары. Дом Фальса — единственное строение, которое можно увидеть со Старого Багамского канала, причем с расстояния до одной морской мили. Если разглядывать берег в полевой цейсовский бинокль, можно отчетливо различить кокосовые пальмы во дворе дома Фальса, а также торчащие из воды вехи, заменяющие здесь фарватерные знаки. "Этот дом — настоящий маяк", — изрекает задумавшийся Грегорио, чей взгляд намертво приковала к себе бескрайняя морская даль. Над островом появилась стая чаек, направляющихся к "большой земле".

"Хемингуэй на Кубе" - Норберто Фуэнтес


 






Реклама

 

При заимствовании материалов с сайта активная ссылка на источник обязательна.
© 2022 "Хемингуэй Эрнест Миллер"