Эрнест Хемингуэй
Эрнест Хемингуэй
 
Мой мохито в Бодегите, мой дайкири во Флоредите

Завещание Хемингуэя

Норберто Фуэнтес. Хемингуэй на Кубе

С приходом Сонии, заменившей непредсказуемого китайского повара, на кухне воцарилось спокойствие, хотя неизвестно, остались ли на прежней высоте мучные кондитерские изделия. Никто не знает, где сейчас живет Сония. Сербка по происхождению, она была сестрой Аны Цар, прачки и последней из служанок, работавших у Хемингуэя. В свой приезд на Кубу в 1977 году Мэри видела Ану, которая к тому времени перенесла инсульт. Она, возможно, и не узнала мисс Мэри. Домашние постарались, чтобы Ана выглядела соответственно случаю, одели ее во все лучшее и отправили на финку поприветствовать вдову "сеньора Уэя". С блуждающей улыбкой Ана смотрела, не понимая, что происходит, на большое скопление должностных лиц, на выстроившиеся в ряд черные официальные лимузины...

Когда-то Ане пришлось быть свидетельницей казни Биготеса (Усатого) — кота-убийцы, превратившего на какое-то время мирный сад Финки Вихии в африканские джунгли. Завербовав чужих котов, Биготес сколотил преступный синдикат, "ликвидировавший" нескольких ни в чем не повинных членов кошачьей семьи Хемингуэя. Биготес с окровавленной мордой лежал посреди коридора, а Хемингуэй, с ружьем в руках, стоял над ним. Именно в этот момент вошла Ана. Она спросила: "Почему вы плачете из-за кота, если вы убили столько львов?" В ответ Хемингуэй без видимой логики сказал: "Потому что там война, а здесь — мир".

В "Как это было" Мэри упоминает своих служащих, хотя и не всех. На первом месте, конечно, Рене Вильярреаль, который фигурирует во всех биографиях Хемингуэя как его верный слуга.

Шофер Хуан Пастор Лопес выведен под своим именем в "Островах в океане". Персонаж этот явно не пользуется симпатией автора. По дороге от финки к американскому посольству

Томас Хадсон мысленно называет Хуана "сукиным сыном" за его безобразное отношение к моторам. Однако со страниц "Как это было" облик Хуана предстает совсем иным. Однажды, работая в гараже, он нашел завалившуюся в какую-то щель сумочку Адрианы Иванчич, которую уже и не искали. Двадцати семи тысяч долларов, лежавших в сумочке, хватило бы на то, чтобы решить все проблемы нескольких таких Хуанов. Никто бы ничего не узнал, но Хуан пошел и отдал ее.

Никто не помнит водопроводчика Арнольдо, мельком упомянутого Мэри Уэлш. Но был другой слесарь-водопроводчик — коротышка Анчия, которого Хемингуэй как-то раз "макнул" в бассейне в промозглый сумрачный день холодного времени года. При этом присутствовал брат доктора Хосе Луиса — Роберто Эррера Сотолонго — еще один человек из близкого окружения Хемингуэя. Почти с самого начала на него было возложено управление усадьбой, а во время войны он входил в группу, занимавшуюся преследованием немецких подводных лодок на яхте "Пилар". Уже после смерти Хемингуэя — годам к пятидесяти, — благодаря развернутой революционным правительством системе вечернего образования, он закончил медицинский факультет, но продолжал ревностно следить за порядком на финке и тогда, когда она, лишившись своего хозяина, превратилась в музей. Роберто Эррера Сотолонго умер от инфаркта 13 октября 1970 года.

Франсиско Кастро увидел Хемингуэя человеком хозяйственным, стремившимся довести до совершенства свою обитель. Франсиско или, уменьшительно и для него привычней, Панчо Кастро в 1979 году было семьдесят шесть лет, из коих тридцать девять он прожил в Сан-Франсиско-де-Паула. Столяр-краснодеревщик Панчо Кастро рассказывает: "Я перебрался сюда жить из-за Эрнеста Хемингуэя. Я работал в гостинице "Амбос Мундос", и там он меня часто видел. Когда он сюда переехал, ему понадобился столяр-краснодеревщик. Он поехал в "Амбос Мундос", где я в это время делал вращающиеся окна, и пригласил меня выпить пива. Мы пошли в "Рекальт", который находился напротив, и там он сказал: "Выпейте пива и переходите работать ко мне. Только скажите, сколько вы хотели бы получать". Я согласился, потому что он был очень правильный, очень хороший человек. Я проработал у него до 1952 года. К тому времени я уже прижился на новом месте и остался здесь навсегда".

Панчо Кастро маленького роста, коренастый; акцент тут же выдает в нем испанца. Он принадлежал к тем людям, которыми Хемингуэй окружил себя, чтобы поддерживать "на плаву" свой дом, чтобы облегчить и благоустроить свою жизнь. Руками Панчо сделана почти вся мебель в доме Хемингуэя: и журнальный столик, поместившийся в углу гостиной — он запечатлен на многих фотографиях 50-х годов; и круглый белый стол, что находится в середине гостиной; и всю остальную мебель гостиной, в том числе и столик-бар по левую руку от кресла Хемингуэя; и всю мебель в столовой, библиотеке и в комнате мисс Мэри. Сегодня все эти вещи считаются ценными музейными экспонатами. "Рисунки большей частью делала мисс Мэри, хотя я всегда вносил что-то свое. Мебель нужно было делать удобную и практичную. Заказывались лучшие сорта дерева, из кубинских ценных пород: красное дерево и махагуа. Один раз Хемингуэй попросил меня сделать кое-что на "Пилар", но пришлось отказаться. Я столяр сухопутный, а не морской".

Панчо начал работать на финке при Марте Геллхорн, о которой он говорит: "У нее был другой характер". Она не занималась проектированием мебели и поручала ему совсем другую работу. Много раз, даже когда Панчо Кастро уже не работал у него, Хемингуэй посылал ему часть своего улова.

В конце 40-х годов Панчо принял участие в строительстве четырехэтажной Башни на самом высоком месте Финки Вихии.

На смену Франсиско Кастро пришел другой столяр, которого звали Сесилио Дома. "Сесилио уже нет в живых" — вот единственная информация, которую удалось получить о нем в Сан-Франсиско-де-Паула.

Люди, работавшие на Финке Вихии, создававшие удобную, приятную для жизни обстановку в кубинском пристанище писателя, хранят в памяти семейные события, повседневные мелочи, очевидцами которых они были в те годы, что довелось им провести рядом с четой Хемингуэев.

Эрнест Хемингуэй тоже помнил о них. Свидетельство тому — его завещание.


23 августа 1961 года

"Следуя распоряжениям, содержащимся в письме, адресованном мне и приложенном к завещанию, составленному и заверенному в 1956 году, я передала в дар Грегорио Фуэнтесу, проживающему в Кохимаре, 209, яхту Эрнеста "Пилар" и довела До его сведения, что он может распоряжаться ею по своему усмотрению. Эрнест выправил ему свидетельство на звание капитана и штурмана "Пилар" 26 апреля 1934 года. "Пилар" и Грегорио очень помогли Эрнесту. Грегорио не только исполнял свои прямые обязанности, но и участвовал в охоте на подводные лодки во время второй мировой войны, был товарищем Эрнеста по морским походам за рыбой и помогал ему в изучении Гольфстрима в кубинских водах".

Подпись: Мэри Хемингуэй


"Следуя уже упомянутым распоряжениям и в связи с необходимостью ежегодного возобновления разрешения на хранение оружия, я подарила от имени Эрнеста Рене Вильярреалю из Сан-Франсиско-де-Паула, личному слуге Эрнеста и человеку, на попечении которого был весь дом в течение семнадцати лет, винчестер 22-го калибра, модель 62 — А 255364, преподнесенный ему Эрнестом еще в 1956 году, но формально числившийся за нами".

Подпись: Мэри Хемингуэй


"Следуя тем же распоряжениям, я подарила от имени Эрнеста Хосе Эррере (Пичило) из Сан-Франсиско-де-Паула коров, имеющихся на Финке Вихии. Он был садовником и ухаживал за бассейном в течение семнадцати лет, и я разрешаю ему содержать своих бойцовых петухов, совладельцем которых был одно время Эрнест, на территории финки".

Подпись: Мэри Хемингуэй


"Педро Бускарон, проработавший в доме и при животных в течение восьми лет, может пасти своего коня на лугах финки".

Подпись: Мэри Хемингуэй


"Следуя распоряжениям, оставленным Эрнестом в названном выше письме, я, по выполнении необходимых формальностей, переведу ряду служащих в качестве подарка денежные суммы в чеках на мой счет в отделении 4/10/06 Национального банка Кубы, ул. Амистад, 420".

Подпись: Мэри Хемингуэй

"Хемингуэй на Кубе" - Норберто Фуэнтес


 






Реклама

 

При заимствовании материалов с сайта активная ссылка на источник обязательна.
© 2022 "Хемингуэй Эрнест Миллер"