Эрнест Хемингуэй

Мой мохито в Бодегите, мой дайкири во Флоредите

Эрнест Хемингуэй. Последняя ставка марки (читать онлайн)

«Торонто Стар Уикли», 8 декабря 1923

Inflation and the German Mark - Последняя ставка марки

Эрнест Хемингуэй

- Конечно, если джентльменам нужны эти двадцать пять центов на пищу и ночлег...

Уличный торговец расположился в узком переулке напротив Озгуд Холла в Торонто. Перед ним возвышался ящик с несколькими конвертами иностранной валюты.

Перед ящиком стояла толпа безработных, переминаясь с ноги на ногу в грязи, и с понурым видом внимала его обольстительным речам.

- Я говорю, - продолжал он, облизывая губы под седыми усами, - если джентльменам нужны двадцать пять центов на кусок хлеба, мне таких денег не надо. Но если джентльмены готовы выгодно поместить свои деньги, я предоставляю им возможность разбогатеть на всю жизнь.

- Только двадцать пять центов, джентльмены. Только двадцать пять канадских центов, а Россия восстановится. За двадцать пять центов - 250000 советских рублей. Кто купит?

Казалось, никто не собирался раскошеливаться. Но все слушали его очень серьезно.

Это были русские рубли, австрийские кроны, немецкие марки, не стоившие той бумаги, на которой они были напечатаны. Здесь в одном из районов Торонто на них делалась последняя ставка как на настоящие деньги.

- Обычно цена этому банкноту 125000 долларов. Представьте себе, что он подорожает, и рубль поднимется до одного цента. У вас - 2500 долларов. Вы идете в банк и получаете 2500 долларов за один такой билетик.

У одного из слушателей загорелись глаза, и он облизнулся.

Торговец взял за краешек розовую, ничего не стоящую бумажку и любовно взглянул на нее.

- А Россия восстанавливается, джентльмены. С каждым днем ее деньги дорожают. Не слушайте тех, кто говорит, что Россия погибла. Уж если страна становится республикой, она не свернет с этого пути. Взять хотя бы Францию. Она уже давно республика.

Мужчина в старой шинели, стоявший в первом ряду, кивнул головой. Другой почесал затылок.

Торговец вытащил большой сине-зеленый банкнот и положил его рядом с русским.

Никто не объяснил собравшимся, что эти на вид дешевые бумажные русские деньги достоинством в миллион рублей были напечатаны с такой быстротой, с какой только способны были работать печатные станки, чтобы уничтожить ценность старых царских денег, а следовательно, и класс, державший эти деньги. Теперь Советы выпустили деньги, которые обеспечиваются золотом. Но их нет у уличных торговцев.

- Тому, кто первый заплатит двадцать пять центов за эти 250000 рублей, я бесплатно отдаю немецкий банкнот в 10000 марок в придачу.

И торговец поднял два банкнота для обозрения.

- Боже упаси вас думать, что Германия выдохлась. В утренних газетах вы читали, что Пуанкаре слабеет. Пуанкаре слабеет, а марка дорожает.

Он подбадривал толпу. Мужчина вытащил двадцать пять центов.

- Дай мне.

Он взял два билета, сложил их и спрятал во внутренний карман. Он улыбался, а торговец продолжал. Он опять делал ставку на Европу.

Иностранные новости неиссякаемым потоком лились теперь из его уст. Еще четыре или пять человек купили за двадцать пять центов полмиллиона рублей. Рубли даже не значатся в валютном курсе, но все же они и ничего не стоящие марки продаются по всей Канаде как ценные бумаги.

Валютчик наклонился и вытащил конверт с тысячными купюрами немецких марок. Это были отпечатанные на добротной бумаге довоенные марки, которые имели хождение в Германии до недавнего времени, но прошлой весной валютный курс с 20000 марок на доллар резко упал, и теперь вы можете потребовать биллионы марок за доллар и получить их. Эти марки потеряли всякую ценность, как, впрочем, и другие. Это просто бумага для оклейки стен или обертка для мыла.

- О, это особые марки, - сказал валютчик. - Я продаю их за доллар штуку. Раньше они стоили пятьдесят центов. Но теперь я повысил цену. Кому они не нужны, пусть не покупает. Это настоящие довоенные марки.

Он нежно погладил их. Настоящие довоенные марки.

Они стоили 15 центов триллион, но на прошлой неделе нью-йоркские банки перестали их котировать.

- А чем они лучше тех, что вы продавали? - спросил худой мужчина, который стоял облокотившись о с гену дома. Он был одним из тех, кто вложил свои двадцать пять центов в Европу, и потому подозрительно отнесся к этим новым маркам, неожиданно свалившимся на него.

- Эти марки были узаконены договором в Версале, - оказал торговец доверительно. - Каждая из них была узаконена Версальским мирным договором. Германия в течение тридцати лет обязана платить за них но номинальной стоимости.

Люди, стоявшие перед импровизированной трибуной, посмотрели с уважением на марки, утвержденные мирным договором. Они явно были не по карману вкладчикам. Но даже находиться вблизи них было уже что-то.

Пока торговец ораторствовал, молодой человек, стоявший в стороне и покуривавший трубку, прикрепил к стене одноэтажного дома газетные вырезки и образцы иностранной валюты. В основном это были заметки о восстановлении экономики Советской России и другие оптимистические сообщения из-за рубежа.

С помощью указательного пальца валютчик изобразил этапы долларного займа какому-то австрийскому банку.

- Итак, кто купит 100000 австрийских крон за доллар? - обратился он к толпе, подняв большой пурпурный билет старой габсбургской валюты.

На сегодняшний день австрийская крона стоит 0,0014 1/2 цента. Другими словами, 14 центов соответствуют 10000 крон. На доллар за 10000 крон приглашались собравшиеся в переулке принять участие в афере с австрийской валютой.

- Я лично имею ровно столько канадских денег, сколько мне нужно для того, чтобы оплачивать счета, - продолжал он завлекать толпу. - Никто не знает, что может произойти с канадскими деньгами. Взять хотя бы эту валюту различных стран. Самое разумное иметь немножечко русских денег, немножечко немецких, немножечко австрийских и немножечко английских.

Большинство толпившихся здесь людей, казалось, не прочь были иметь хотя бы немножечко канадских денег. Но они продолжали слушать, и на каждое предложение, сопровождавшееся потоком красноречия, у кого-нибудь находилось двадцать пять центов, и надежда разбогатеть поселялась еще в одном человеке.

- Вот, например, эти австрийские банкноты, - продолжал валютчик. - За один такой билет я брал два доллара. Теперь продаю за один вместе с миллионом русских рублей.

При этом заявлении те, кто купил четверть миллиона русских денег за двадцать пять центов, помрачнели.

- О, это совсем другие рубли, - успокаивал их торгаш, - за них я не взял бы и 10 долларов за штуку. Пусть кто-нибудь предложит мне 10 долларов, и я посмотрю, удастся ли ему получить эти деньги.

Никто из джентльменов не предложил.

- Я не скрываю, что у меня есть конкуренты, - продолжал он завлекать покупателей. - Они пытаются продавать по более низкой цене, чем я. Они режут мне цены. Но теперь я собираюсь подрезать их. Мой самый серьезный конкурент просит 40 центов за миллион рублей. Я собираюсь сбить цены до предела. Он начал соревнование. Посмотрим, выдержит ли он его. Джентльмены, отдаю миллион рублей вместе с десятью тысячами крон. Все за доллар.

Ни у кого не оказалось доллара. Тогда купил репортер.

- Вот джентльмен, который, будьте уверены, увеличит свои сбережения, - сказал торговец. - Да, джентльмены, Австрия восстанавливается. Она не может не восстановиться. Скажем, австрийская крона поднимется только до полцента - у вас сразу же наличными 50 долларов.

Но это был не тот класс вкладчиков, у .которых водился доллар в кармане.

И уличный делец вынужден был вернуться к более умеренным суммам.

- Итак, кто желает внести двадцать пять центов, - начал он и вытащил розовую бумажку в четверть миллиона рублей.

Опять его аудитория была с ним. Все пошло по-прежнему, И еще несколько двадцатипятицентовых монет было внесено. Что значит один обед, когда предоставляется возможность получить четверть миллиона долларов?

Эрнест Хемингуэй. Последняя ставка марки. 1923 г.