Эрнест Хемингуэй
|
Письмо Эрнесту Хемингуэю от Ивена Шипмена. 2 мая 1943 г, лагерь Кэмпбелл, Кентукки2 мая 1943 г. Дорогой Эрнест, Спасибо за деньги. Они очень помогли мне на прошлой неделе в трудной и неприятной ситуации, связанной с Гэрей. Я пытался перевести ее в другую больницу в надежде на то, что лучший уход мог бы ей помочь встать на ноги. Но, как оказалось, сейчас из этого ничего не получится, и я по крайней мере точно знаю, на каком я свете, на что можно, а на что нельзя рассчитывать. Правда такова, что рассчитывать мне практически не на что. Как обычно, я ждал твоего ответа на мое последнее письмо, чтобы написать тебе, но оба мы такие никудышные корреспонденты, что глупо зависеть от ответов. Гораздо лучше просто брать ручку и писать, когда чувствуешь, что по-другому не можешь. Я хотел сказать тебе, что мне было очень приятно твое упоминание обо мне в предисловии к антологии. И о том, какое наслаждение я получил от книги. Особенно хочу тебя поблагодарить за то, что представил меня Марбо. Я даже смог осилить все пять частей на французском, мне была интересна каждая страница. Если не брать в расчет крайне сдержанных описаний, которые он дает, Марбо, должно быть, очень незаурядный человек. Хотя мне трудно примириться с его качествами, он меня убеждает и, кроме того, очаровывает. Это одна из тех книг, герои которой для меня совершенно ни на кого не похожи, ни с кем не сопоставимы. Не думаю, что это объясняется тем, что я знал лишь немногих солдат. Я достаточно прочел из того, что писали солдаты. Как, например, отличается Марбо от этого, как там его — морского пехотинца, который его переводил. Сегодня исполнился год, как я в армии. Это был неплохой год, в общем, я был счастлив и многому научился. Еще недостаточно, но уже вполне прилично. Мне крупно повезло, что я еще имею возможность учиться, хотя в середине следующего месяца уеду отсюда в качестве кадрового унтер-офицера, приму пополнение, объясню им, что к чему, и поеду нести службу дальше. Служба в бронетанковых войсках требует массы таких знаний и навыков, которые мне всегда давались с трудом. Мне пришлось здорово попотеть, и я не раз бывал на грани отчаяния, но то немногое, чем я действительно овладел в совершенстве, дает мне подлинное удовлетворение. Сначала я работал радистом, и на первых порах я шел на службу с таким чувством, как будто иду драть зубы. Я все время ощущал себя униженным своим положением в школе и тем, как много времени мне было надо, чтобы разобраться в работе по коду. Однако в конце концов до меня дошло — я кончил, набрав 16 из 16, — а в январе стал сержантом. Был страшно этим горд. Но, поняв, что занятие радио не по мне, на следующий же день после присвоения звания я оставил это дело и перешел в войсковую разведку. Это означало понижение в чине, а даже в том случае, когда разжалуют "без повода", потеря нашивок болезненна. Казалось, передо мной снова лежит дальняя дорога постижения новой профессии с самых азов. Но на этот раз все было проще, чем я ожидал. Меня произвели в сержанты снова около месяца назад, а 15 числа прошлого месяца я получил пять нашивок старшего сержанта. Для меня это будет совсем не простым делом, но зато теперь нет другой такой работы, которой мне бы хотелось заниматься больше, чем этой. Я уже рассказывал тебе вкратце о поездке в Нью-Йорк для устройства Гэрей. Конечно, я расстроен ее состоянием, и это накладывает отпечаток на мое отношение к увольнению, но все же я уверен, что здесь, в лагере, у нас нет причин завидовать тем, кто на гражданке. Не сомневаюсь, что теперь для большинства настало печальное время растерянности. Здесь, в лагере, мы во многом избавлены от этой гнетущей атмосферы. Думаю, ты правильно поступил, не поехав недавно в Нью-Йорк. Когда я был в городе, видел Марти накануне отъезда в Калифорнию. Все это не к добру. Он и Сана порвали, несмотря на ребенка. Конечно, мне не доставило удовольствия его видеть, но я за него беспокоюсь. Ведь он лишился тех привязанностей, которые раньше определяли всю его жизнь. Ему бы надо пойти в армию, но с его ногой он там никому не нужен. Мэри в Калифорнии. Она бросила заниматься лошадьми и пошла работать в "Консолидейтед эйркрафт". Ее первым назначением был пост руководителя женским персоналом на заводе в Сан-Диего, а сейчас она возглавляет эту работу в отделениях компании по всей стране. Она продала ферму в Вирджинии, и я не удивлюсь, если это изменит всю ее жизнь. Когда ей впервые пришла в голову мысль пойти туда на работу, я сделал все, что мог, чтобы отговорить ее от этого. Это только лишний раз доказывает, как сильно можно ошибаться в ком-то другом, не говоря уже о себе. Один из заводов "Консолидейтед" расположен в Нэшвилле, поэтому мне иногда удается с ней повидаться. Работа у нее ладится, и я уже несколько лет не видел ее в таком приподнятом настроении. Некоторое время тому назад выступал Андре. Как-то вечером видел его в городе. Был рад его встретить, он все такой же, но связался с отвратительной компанией. Как он только может надувать этого попа-расстригу Бретона и что это за сборище богатых дам, которые платят по счетам этой троцкистской шайки, — просто выше моего понимания. Кроме учебников, теперь очень мало читаю. Мне кажется, что размышления над книгами, которые читал раньше и восхищался, почти заменяют мне сам процесс чтения. Ты читал "Хлеб и вино" Сайлона? Вот о чем действительно приятно думать. Твоя Марти в прошлом месяце прислала мне теплое письмо, и для нее это, конечно, так же хорошо, как для тебя. Был рад известиям от Джона Санакаса. Знаю, мы снова его увидим. Никогда не забуду времени, проведенного с ним в Мадриде, как и его доброту ко мне. Печально, что плохо с Патриком. Трудно даже представить себе, что кто-нибудь мог сделать ему что-то плохое. Поездки ко всем вам должны помочь ему выкарабкаться. А Бамби — военный полицейский! Он сейчас, наверное, уже здоровый как черт детина, и бьюсь об заклад, что ему не надо будет долго объяснять, как выполнить приказ в субботу вечером. Когда будешь ему писать, передавай мои самые добрые пожелания. И, пожалуйста, Эрнест, давай мне знать о себе время от времени. С нетерпением жду твоих писем, и вот увидишь — за ответом дело не станет. Очень часто вспоминаю тебя. Надеюсь когда-нибудь снова увидеть Гавану. Она стоит того, чтобы мечтать о встрече с нею. Примите оба мои неизменные пожелания всего наилучшего. Ивен Сержант Ивен Шипмен, штабная рота 28-го моторизованного полка, полевая почта 444, лагерь Кэмпбелл, Кентукки. Заметка на оборотной стороне последней страницы письма от Ивена Шипмена от 2 мая 1943 г. Эрнест, сам не знаю, как это письмо всю неделю провалялось на моем письменном столе! Допоздна задерживался на полигоне, поэтому до стола руки не доходили. Я составлял карту милях в двенадцати от ближайшей почты — делал топографическую съемку местности на одной квадратной миле. Край здесь благодатный — немного напоминает Францию к юго-западу от Парижа, немного — Тарасону около Альбасете, где я проходил подготовку в Испании. В здешних лесистых местах много дуба, бука, орешника, а этой весной сначала расцвела багряница, а потом — кизил. На проселочных дорогах все дни напролет готовят войсковые подразделения — взводы марширующих новобранцев. Я понял разницу — это армия, которая не поет. Ты, может быть, помнишь стихотворение, которое я написал несколько лет назад, в июле 1937-го, — кажется, я тебе его показывал. Добавил к нему новую часть, которую посылаю тебе. Надеюсь, тебе понравится. Еще раз до свидания, пиши мне. Ивен ИЮЛЬ 1937 Ивен Шипмен I Мы песни орали в ночи, и ночь отступала прочь. Мы мерили время шагами в дорожной пыли — И даже лунный луч нам не желал помочь, Мы песни орали в ночи — под грузом винтовок вдали Стонали телеги, дорога тонула в пыли. Мы к свету держали путь, и прочь отступала ночь. Мы песни орали в ночи, наш хриплый нестройный хор Тащил за собой звезду через ночной небосклон. Крошились под сапогами камни, и с этих пор Они покорялись нам — дорога шла под уклон, И вот, пока над дорогой камней разносился стон, Прикладами мы выбивали дробь, пространства нарушив сон. Когда по следам тумана утро придет Сквозь пыльные листья и клочья сожженных трав, Когда над вчерашней стерней кровавое солнце взойдет, Пусть буйволы снова покажут нрав, Пусть топчут зерна упрямо, пусть земли берут в оборот, Пока мы глотаем пыль, пока мы идем вперед. Мы будет орать, мы споем. На Запад скользит звезда, И следом за ней летят искры из-под сапог. Колонна крушит тишину, и песня летит туда, Где кожа ремней скрипит и скрипит под ногами песок, Г де пыль выедает глаза, где каждый не одинок. И гонит дорогу вперед топот усталых ног. II Никто ни о чем не спросит Никто не знает Никто не видит Никто не слышит вас сейчас Вы одни Они все ушли. Не нужно звать И не нужно мечтать. Вы говорите сами с собой Вы видите Вы слышите только себя Чего ждете вы? Что ищете? К чему прислушиваетесь? Все объяснится Все прояснится, И есть только одна дорога, Только одно солнце на небе. Солнце не принадлежит вам. III Не мертвыми гордимся; Храбрыми гордимся. Не все храбрецами были; Всем выпало по могиле И символу чести вместо надгробья. Одно у них желанье, Желанье вечной чести — жгучее как жажда, Его не смоет дождь и солнце не сожжет, Пусть времени незыблем ход, Пусть худшее произойдет; Есть дар один, Изодранный, истертый, прокаленный Под затяжным дождем и ветром тех равнин, Где мы учились гибели не класть поклоны. Но эту науку размыло дождем, И символом боли сквозит окоем, И боль эта в ветре, желание в ветре, Как белых холмов бесконечная нить, Которым несложно тяжелую землю с тяжелою честью делить. IV Глина — символ удач. Здесь, где кирпичная пыль Ветром завита в спираль, Где вихри пускаются вскачь И пылью запахнута даль. Глина крошится и рвется в полет, Глина из света веревки вьет. Встань, когда голос ребенка звенит — Дымом взойди над огнем, Над погребальным костром, Встань, когда плачет ребенок навзрыд И горизонту машет рукой. Многим земля полюбилась такой; Скажем ребенку: не плачь, но пой. Пусть пальцы от пыли черны, И пусть опоясаны земли черной каймой Взбесившейся пыли. И пусть с крутизны Срываются красные камни. Сегодня, сейчас Сухие ветра возвратили нам эхо Скорбящих, и долгие крики осла Донеслись из каньона до нас. |
Реклама
|
||
|
||||
При заимствовании материалов с сайта активная ссылка на источник обязательна. © 2022 "Хемингуэй Эрнест Миллер" |